employee from 01.01.2022 to 01.01.2023
Introduction: the article is devoted to certain aspects of the use of video recording in the production of investigative actions with the participation of a minor victim or witness, issues related to the implementation of the norm of Part 5 of Art. 191 of the Criminal Procedural Code of the Russian Federation, different points of view of procedural scientists on the issues under study are compared, investigative and judicial practice is analyzed and cited on the application by the investigator of the norms of the Criminal Procedural Code of the Russian Federation, which provide for the refusal of video recording by a legal representative or an underage. Materials and methods: the normative basis of the study is formed by the Constitution of the Russian Federation, the Criminal Procedural Code of the Russian Federation, the Decree of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation dated 01.02.2011 No. judicial practice. The study was carried out using the general dialectical method, as well as the method of analysis of normative legal acts, comparative legal, generalization and description. The results of the study: on the basis of the study, specific features of the application by the investigator, interrogator of the norms of Part 5 of Art. 191 of the Criminal Procedural Code of the Russian Federation, contradictions are revealed and ways of solving the identified problems are proposed. Findings and conclisions: the study allowed us to consider the interpretation of the criminal procedure legislation, which provides for the mandatory use of video recording in the production of investigative actions involving a minor victim and witness, as well as an alternative possibility of refusing such use. On the basis of the considered points of view of process scientists and materials of investigative and judicial practice, a judgment was made about the positive aspects of video recording of an investigative action and providing the investigator, the interrogator with the opportunity to determine the need for its application.
minor victim and witness, investigative actions, video recording, filming, refusal of video recording, legal representative.
Охрана прав и свобод человека и гражданина является неотъемлемой частью любого государства. Недаром, Конституция Российской Федерации определяет права человека и гражданина высшей ценностью и признает всеобъемлющую охрану указанных прав обязанностью государства[1]. Особым механизмом обеспечения, охраны и соблюдения прав обладают несовершеннолетние лица, как участники уголовного судопроизводства, выступающие в качестве подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, либо свидетелей. Указанное является бесспорным, так как лицо, не достигшее возраста 18 лет не способно в полной мере осознавать и понимать всю сущность участия в уголовном процессе, понимать значение своих прав, а также каким образом и в какой степени пользоваться предоставленными правами. Соблюдение всех обстоятельств, связанных с возрастом, уровнем осознанности и образования, психоэмоционального состояния и иных факторов, влияющих на юридически грамотное участие несовершеннолетних в уголовном судопроизводстве должны определять для следователя или дознавателя первостепенное значение.
Установление всех обстоятельств расследуемого уголовного дела невозможно представить без производства органом предварительного расследования следственных действий. Расследуя уголовное дело, следователь или дознаватель проводит большой объем следственных действий, которые составляют основу доказательственной базы. Правильное их проведение должно привести к определенному результату, заключающемуся в итоговом процессуальном закреплении доказательств по каждому уголовному делу. Если следственное действие проведено с нарушением уголовно-процессуального законодательства, то доказательства признаются недопустимыми и сам факт производства следственного действия теряет юридическую силу. Особую актуальность представляет правильное проведение следственных действий с участием несовершеннолетних. Каждое следственное действие необходимо проводить в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законодательством при четком соблюдении прав и свобод несовершеннолетних участников уголовного судопроизводства. По отношению к несовершеннолетним, обязанность государства, связанная с охраной их прав, значительно усиливается, что предусматривает специальный порядок их участия в уголовном судопроизводстве. В уголовно-процессуальном законодательстве РФ участие несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых, подсудимых регламентируется Главой 50 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ). Отдельные аспекты участия несовершеннолетних потерпевших и свидетелей в следственных действиях закреплены в ст. 191 УПК РФ.
С 1 января 2015 года в законную силу вступили дополнения в ст. 191 УПК РФ, направленные на дополнительную защиту и охрану прав несовершеннолетних потерпевших и свидетелей. Одним из нововведений стала ч. 5 ст. 191 УПК РФ, которая предусматривает обязанность органов предварительного расследование применять при производстве следственных действий с несовершеннолетним потерпевшим и свидетелем видеозапись или киносъемку. В этой связи, интерес ученых и практиков представляет исследование вопросов, касающихся применения рассматриваемой выше нормы.
Применение видеозаписи при производстве допроса, очной ставки, проверки показаний на месте и опознания с участием несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля преследует несколько целей.
Во-первых, видеосъемка предполагает, что производство любого следственного действия при его записи на носитель требует от следователя или дознавателя соблюдения всех процессуальных и тактических правил, а также затраты дополнительного времени для подготовки и производства следственного действия. Более качественная подготовка к производству следственного действия с несовершеннолетним потерпевшим или свидетелем, в связи с записью его производства на видеокамеру, позволит с наибольшей эффективностью получить важную и значимую информацию по обстоятельствам уголовного дела от несовершеннолетнего, не влияя на его общее состояние. Данное обстоятельство можно рассматривать только в положительном ключе применения регламентируемой нормы.
Во-вторых, использование видеозаписи позволяет отследить более тщательно реакцию несовершеннолетнего на задаваемые вопросы, проконсультироваться, в случае необходимости, со специалистами о вербальных жестах несовершеннолетнего, а также о его мимике. В некоторых случаях, исследование видеозаписи следственного действия совместно со специалистом способствует выявлению недостоверных показаний от несовершеннолетнего, путем исследования механизмов невербального общения.
В-третьих, видеозапись позволяет избежать производства повторных следственных действий с несовершеннолетним и непосредственное его участие в судебном заседании для дачи показаний. Так, по мнению В.В. Николюк и А.Б. Судницына: «Уголовно-процессуальный инструментарий, способствующий охране и реализации прав лиц, не достигших совершеннолетия, был пополнен обязательностью видеозаписи допроса, очной ставки, опознания, проверки показаний на месте с участием несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля (ч. 5 ст. 191 УПК РФ); возможностью оглашения показаний несовершеннолетних потерпевших и свидетелей без допроса в ходе судебного заседания, просмотра видеозаписи их допросов, проведенного в ходе предварительного расследования (ч. 2.1, 6 ст. 281 УПК РФ)» [7, с. 50].
Обоснованно можно отметить, что вышеуказанные цели применения видеозаписи следственных действий с несовершеннолетним потерпевшим и свидетелем благоприятно сказываются, как на качественном производстве самого следственного действия, так и на относимости, достоверности и допустимости полученного доказательства.
Иной составляющей нормы ч. 5 ст. 191 УПК РФ является определенное исключение в обязательности применения видеозаписи следственных действий с несовершеннолетним потерпевшим или свидетелем. Законодатель предоставляет право отказа от видеозаписи для самого несовершеннолетнего, либо его законного представителя.
По мнению Кальницкого В.В. и Овчинниковой М.М. «сложность для понимания и реализации нормы ч. 5 ст. 191 УПК РФ состоит в том, что законодатель, с одной стороны, диктует органу расследования: «применение видеозаписи – ваша обязанность», с другой стороны – обуславливает видеозапись согласием заинтересованных лиц» [2, с. 79].
Мы согласны с мнением авторов и считаем, что по смыслу интерпретации указанной нормы отсутствует четкая определенность между обязанностью и альтернативным выбором при применении видеозаписи следственного действия с участием несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля.
Обоснованно, исходя из положений исследуемой нормы, возникает несколько вопросов: отказ должен поступить от двух участников? Либо приоритетным является отказ законного представителя, когда сам несовершеннолетний не возражает о применении видеозаписи? Или, наоборот, первостепенным должно быть мнение самого несовершеннолетнего?
Отвечая на указанные вопросы В.В. Кальницкий и М.М. Овчинникова проводят аналогию с участием несовершеннолетнего потерпевшего в уголовном судопроизводстве по делам частного обвинения, где необходимо выяснять мнение самого несовершеннолетнего о возможности примирения с обвиняемым. Авторы пришли к признанию, «что несовершеннолетний, осознанно отвергающий привилегию в виде отсутствия обязанности являться в суд и желающий лично изобличать подсудимого, должен принять волю законного представителя. Если законный представитель считает, что стрессы его подопечному не нужны, то он дает согласие (не возражает) на применение видеозаписи» [2, с. 79].
При исследовании вопросов, связанных с отказом законного представителя или самого несовершеннолетнего от применения видеозаписи, существует мнение, что следователь или дознаватель преднамеренно избегает использование видеофиксации и различными приемами, методами «уговаривает» несовершеннолетнего или его законного представителя отказаться от ее применения.
Так, по мнению Марковичевой Е.В., «видеозапись его [несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля] допроса на стадии предварительного расследования отсутствует в связи с отказом законного представителя чаще всего под воздействием «убедительных» доводов следователя» [4, с. 146].
Также, автор обозначает позицию, что «Как правило, в материалах уголовного дела присутствует отказ законного представителя от проведения видеосъемки. Полагаем, что по каждому такому уголовному делу суду целесообразно выяснять обстоятельства получения такого отказа. Нередко именно следователь, опасаясь последующей судебной оценки качества произведенного следствия, склоняет законного представителя к написанию такого отказа. Очевидно, что в случае установления оказания давления на законного представителя у суда есть все основания для вынесения частного определения»[5, с. 78].
Придерживаясь аналогичного мнения, Е.В. Носкова обосновывает позицию о том, что «100% случаев отказа содержится в материалах досудебного производства по уголовному делу. Как следствие, в суде возможность воспроизвести с помощью технических средств конкретное следственное действие с участием несовершеннолетнего (просмотреть запись) невозможно» [8, с. 287].
В любом случае, возможность отказа от видеосъемки при проведении следственных действий с несовершеннолетним потерпевшим или свидетелем существует у его законного представителя и у самого несовершеннолетнего. Мы согласны с мнением автора и считаем, что суду необходимо дополнительно устанавливать обстоятельства, которые послужили для отказа со стороны несовершеннолетнего или его законного представителя от видеозаписи следственного действия. Вышеуказанное необходимо для установления законности при производстве следственного действия с участием несовершеннолетнего.
Важным условием соблюдения рассматриваемой нами нормы является получение письменного заявления от законного представителя или несовершеннолетнего, в котором они отразят свой отказ. Либо нежелание использования видеозаписи отмечается в заявлениях участников следственного действия в самом протоколе следственного действия с участием несовершеннолетнего. В любом случае, отказ от видеосъемки должен носить материальный характер, выражающийся на бумажном носителе с подтверждающей подписью законного представителя, либо несовершеннолетнего.
Несоблюдение указанного правила становится предметом апелляционных жалоб на производство следственного действия без применения видеозаписи и без оформления соответствующего отказа от законного представителя, либо самого несовершеннолетнего.
Например, приговором мирового судьи К. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ. В ходе судебного заседания К. вину в совершении преступления не признал и после вынесения приговора подал апелляционную жалобу. В апелляционной жалобе К. выразил несогласие с постановленным в отношении него судебным решением и в обоснование своих доводов указал, что показания несовершеннолетнего свидетеля являются недопустимыми, так как получены без применения видеозаписи, при этом законный представитель не отказывалась от проведения видеозаписи; при проведении очной ставки со свидетелем не участвовал педагог, показания он давал в болезненном состоянии[2].
В данном случае, в материалах уголовного дела не содержалась отметка об отказе в применении видеозаписи, что может послужить признанием такого допроса недопустимым доказательством.
Исследуя различные мнения ученых-процессуалистов, а также практику органов предварительного расследования по применению ч. 5 ст. 191 УПК РФ, мы не можем придти к однозначному выводу о том, что всегда следователь или дознаватель пытаются обойти применение видеозаписи при производстве следственных действий с участием несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, путем склонения к отказу от видеофиксации законного представителя или несовершеннолетнего. Если следователю или дознавателю крайне необходимо применить видеозапись допроса несовершеннолетнего, например, как сказано нами выше, для исследования вербального или невербального общения с несовершеннолетним, но поступает отказ от видеозаписи со стороны законного представителя, как поступить в данной ситуации?
Указанные вопросы непосредственно возникают в практической деятельности должностных лиц органов предварительного расследования и являются актуальными. Решением указанных проблем, по нашему мнению, может являться наделение правом выбора использования видеозаписи при производстве следственных действий с несовершеннолетним потерпевшим или свидетелем на самого следователя или дознавателя, который решает вопрос о целесообразности видеофиксации, исходя из психофизиологического состояния несовершеннолетнего. Видеозапись допроса позволит следователю (дознавателю) сопоставить показания несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля с уже имеющимися доказательствами в уголовном деле и позволит избежать производства дополнительных следственных действий с ребенком. В последующем, данную видеозапись, в случае необходимости, возможно просмотреть в ходе судебного заседания, если возникнут трудности с исследованием доказательств.
Таким образом, приходим к выводу, что участие несовершеннолетних потерпевших или свидетелей в следственных действиях обладает своими специфичными особенностями, с которыми ежедневно сталкивается следователь или дознаватель. Важно, грамотно применять все правила и приемы при производстве следственных действий с несовершеннолетним, чтобы их участие не оказывало негативное влияние на несформированную личность ребенка. Таким образом, в ходе нашего исследования были рассмотрены вопросы применения видеозаписи при производстве следственных действий с несовершеннолетними потерпевшими и свидетелями, а также предложены пути решения возникших проблем.
[1] Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01 июля 2020 г. // Официальный интернет–портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru (дата обращения: 13.05.2023).
[2] Апелляционное постановление Измайловского районного суда г. Москва по делу № 10-0033_2019. [Электронный ресурс]. – URL: https://www.google.com/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=&ved=2ahUKEwiQlb-L07X_AhV2CBAIHZ2VDRAQFnoECAwQAQ&url=https%3A%2F%2Fmos-gorsud.ru%2Frs%2Fizmajlovskij%2Fcases%2Fdocs%2Fcontent%2Fe53bd443-36e5-431d-a134-d75b348aefdd&usg=AOvVaw0C_sLFR3dtrCAa3YD6td7r
1. Bertovsky L.V. Peculiarities of interrogation of children under the age of 7 // Bulletin of RUDN University. 2015. No. 3. P. 113-133.
2. Kalnitsky V.V., Ovchinnikova M.M. Video recording by the investigator (inquirer) of the testimony of a minor victim or witness // Legislation and practice. 2016. No. 3. S. 77-83.
3. Lomakina A.A. Using the help of specialists in the investigation of crimes against the sexual inviolability of minors // Society and Law. 2018. No. 2(64). pp. 101-104.
4. Markovicheva E.V. Testimony of a minor victim and witness in the Russian criminal process // Actual problems of combating crime: questions of theory and practice: materials of the XXIV international scientific and practical conference. Part 1. Krasnoyarsk. 2021, pp. 144-147.
5. Markovicheva E.V. Problems related to the participation of minor victims and witnesses in the trial // Ros.pravosudie. 2019. No. 3. P. 77-83.
6. Mironova G.A. Testimony of a minor victim: problems of formation, research and use in proving in a criminal case: Candidate of Law Dissertation / G.A. Mironov. - Krasnodar, 2022.
7. Nikolyuk V.V., Sudnitsyn A.B. Extrajudicial deposit of testimony of a minor victim (witness) as one of the procedural means of protecting his mental and physical health (part one) // Society and Law. 2021. No. 4. S. 50-58.
8. Noskova E.V. Significance and legal consequences of refusing video recording of investigative actions involving minors // Legal problems of strengthening Russian statehood. 2019. Ch. 83. S. 284-291.
9. Orlova A.A. Legal regulation of the use of video recording during the interrogation of a minor participant in criminal proceedings // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2016. No. 2. P. 131-132.
10. Rossinsky S.B. Once again about the concept and essence of investigative actions in criminal proceedings: the discussion is not over ... // Laws of Russia: experience, analysis, practice. 2021. No. 1. S. 74-82.
