Наметившаяся тенденция повышения востребованности использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве связана прежде всего с негативным процессом трансформации преступности в информационную сферу. Активное развитие информационных технологий и их большие возможности являются преимуществом в выборе преступником между «традиционным» способом совершения преступления и способом с использованием информационных технологий в качестве основного или вспомогательного средства. Предусмотренная УПК РФ обязательность участия специалиста при изъятии электронных носителей информации является определенной гарантией обнаружения, сохранения криминалистически значимой информации на электронных носителях информации и получения доказательств. В этой связи статус специалиста, как носителя специальных знаний, его заключение и показания, которые всегда уступали преимущество эксперту в оценке доказательственного значения заключения эксперта и показаний, должен получить новый аргумент для признания. Однако отсутствие «популярности» у следователя использования в доказывании показаний специалиста связано возможно с отсутствием процессуальной процедуры их получения, а выработанная практика идет по неправильному пути формирования. В статье обобщены процессуальные проблемы получения показаний специалиста и представлены тактические рекомендации, направленные на повышение эффективности рассматриваемого следственного действия при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационных технологий.
информационные технологии, расследование преступлений, специальные знания, специалист, допрос, доказательство.
Активное развитие, внедрение и применение информационных технологий в различных сферах государства и общества в современной действительности является необходимостью для развития информационного общества, формирования национальной цифровой экономики, обеспечения национальных интересов и реализации стратегических национальных приоритетов, обеспечивающих конкурентоспособность страны на мировой арене.
Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации, утвержденная Президентом Российской Федерации положила начало интенсивному использованию органами государственной власти Российской Федерации, бизнесом и гражданами информационных и коммуникационных технологий.
Преимущества такой повсеместной информатизации и цифровизации очевидны и неоспоримы, однако наряду с положительными факторами имеют место и недостатки, которые являются весьма существенными. Эволюция информационных процессов существенно повлияла в том числе и на такое социальное явление, как преступность. Сегодня мы наблюдаем изменения ее количественных и качественных характеристик, выражающихся в наметившейся устойчивой тенденции увеличения количества преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, изменении механизма «традиционных» преступлений и появлении «новых» преступлений.
Так, в 2019 году зарегистрировано 294 409 преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации, что составило 14,5 % от всей зарегистрированной преступности, а уже к 2022 г. их уровень повысился до 522 065 преступлений, что составляет 27,27 % от общего количества зарегистрированных преступлений. При этом раскрываемость рассматриваемых преступлений по-прежнему остается на низком уровне и составляет чуть более 20 %. Так в 2019 г. раскрыто 22,1 % – 65 238 преступлений, а в 2022 г. – 26,5 % (142 384 преступления)[1].
Более того качественно меняется и структура таких преступлений, способы их совершения становятся все сложнее, что обусловлено бурным развитием информационных технологий, компьютерных устройств, имеющих большие функциональные возможности и позволяющие анонимизировать данные личности в цифровом пространстве, их доступностью и распространенностью.
Очевидно, что данное положение дел требует активизации и совершенствования деятельности по противодействию такой преступности. Кроме того, Президентом Российской Федерации В.В. Путиным, ежегодно на расширенных заседаниях коллегии МДВ России, перед правоохранительными органами формируется задача эффективного противодействия преступности в информационно-телекоммуникационной сфере и снижения уровня ее количественных показателей[2].
Правотворческая составляющая механизма уголовно-правового противодействия реализуется в изменениях к подходам в оценке некоторых видов преступлений. То есть сегодня мы видим значительное количество норм, содержащих в себе квалифицирующий признак, предусматривающий ответственность если преступление совершено с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть Интернет. Правоприменительная сторона механизма уголовно-правового противодействия зависит уже от конструкции правовой нормы и возможности ее применения. Однако несмотря должное реагирование законодателя в этой части уголовно-правовой механизм противодействия преступности, с использованием информационных технологий должным образом не может быть применен, поскольку раскрываемость таких преступлений, исходя из ранее приведенных данных, низкая.
В криминалистическом понимании противодействие, являясь элементом преступной деятельности, направлено на расследование преступления. Использование информационных технологий в механизме преступной деятельности определяющие специфичность образования, материального воспроизведения, уязвимость и сложность выявления следов преступления является объективным детерминирующим фактором противодействия расследованию преступлений, совершенных с использованием информационных технологий.
Очевидно, что для применения эффективных мер преодоления такого противодействия следователь должен быть компетентным в вопросах, касающихся возможностей информационных технологий для понимания механизма преступления, сохранения криминалистически значимой и доказательственной информации на компьютерных устройствах. Однако все же его компетентность не заменит необходимость применять, закрепленную в УПК РФ[3] возможность использования специальных знаний для раскрытия и расследования преступлений. В этой связи очевидна возрастающая потребность в использовании специальных знаний при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационных технологий. Более того, существует обязательная законодательная востребованность их применения при изъятии электронных носителей информации, осуществляемого в ходе следственных действий (ч. 2 ст. 164.1 УПК РФ).
В теории криминалистики достаточно долго существовала терминологическая неопределенность в отношении специальных знаний, что породило много дискуссий предметом которых являлись вопросы: кто является субъектом применения специальных знаний?; имеются ли разграничения в профессиональных и специальных знаний? Следует поддержать Т. В. Толстухину, научная публикация которой на эту тему, содержит достаточно аргументаций ее категоричного мнения, что носителями специальных знаний являются эксперт и специалист [1, с. 211]. Хотелось бы верить, что она действительно поставила точку подобным бессмысленным дискуссиям.
Теоретические аспекты использования специальных знаний в раскрытии и расследовании преступлений достаточно широко освещены в научных трудах различного уровня [2, 3, 4, 5, 6, 7], в которых преимущественно сделан акцент на возможностях и задачах судебной экспертизы при расследовании преступлений, как виде процессуальной формы использования специальных знаний. Однако не менее важными представляются аспекты использования специальных знаний процессуальной формы и в ходе других следственных действий, например, направленных на изъятие следов преступления. В данном случае субъектом их применения выступает специалист. Необходимость привлечения специалиста к следственному действию до недавнего времени решалась следователем исходя из наличия реальной потребности в оказании содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств.
Однако, введенные в 2012 г. положения ч. 9.1 ст. 182, ч. 3.1 ст. 183 УПК РФ упразднили самостоятельность следователя в принятии такого решения, установив обязательный характер участия специалиста при изъятии в ходе обыска и выемки электронных носителей информации. Эти нововведения стали новым импульсом научных рассуждений. Однако их недолгое существование (до 2018) [4] положило конец спорам в части почему только в ходе обыска и выемки установлен обязательный характер привлечения специалиста при изъятии электронных носителей информации.
Процесс использования специальных знаний при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационных технологий не ограничивается одним участием специалиста при изъятии материальных и цифровых следов. Его можно привлечь и для изъятия идеальных следов, то есть показаний различных участников уголовного процесса. Более того ценность для расследования преступлений, совершенных с использованием специальных знаний представляют и показания самого специалиста, которые наравне с другими признаются доказательством по уголовному делу.
Существенное различие, показаний специалиста от показаний других участников уголовного судопроизводства сводится к предмету допроса. Специалист и в ходе допроса является субъектом применения специальных знаний и предмет его допроса ограничивается разъяснением обстоятельств, требующих специальных познаний или мнения по вопросам входящих в его компетенцию. При этом предмет допроса специалиста гораздо шире предмета допроса эксперта, который возможен только после проведенной им экспертизы и ограничивается ее предметом.
Несмотря на то, что показания специалиста как доказательство имеет уже 20 срок применения[5] и нередко становились предметом исследований в научных трудах, например, Е.П. Гришиной [8], Л.Г. Шапиро [9], В.В. Терехина [10] и др. ученых, но сегодня допрос специалиста имеет нерешенные процессуальные и криминалистические проблемы.
Так, до сих пор вызывает много нареканий отсутствие законодательного закрепления порядка проведения допроса специалиста. Кроме того, в следственной практике по расследованию преступлений, в том числе совершенных с использованием информационных технологий, встречаются случаи допроса специалиста в качестве свидетеля. Научные обоснования возможности подмены процессуальных статусов допрашиваемого лица со специалиста на свидетеля достаточно разнообразны, кроме того вплоть до 2021 г. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 № 28 (ред. от 29.06.2021) «О судебной экспертизе по уголовным делам»[6] в судебном заседании давало право допрашивать специалиста, участвовавший в производстве какого-либо следственного действия об обстоятельствах его производства, при необходимости, в качестве свидетеля. Думается, что широкое понимание процессуального статуса свидетеля как лица, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования, вызванное для дачи показаний и учитывая, что закрепленный УПК РФ перечень отдельных категорий лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетеля специалист не попал, и определило наличие такой правой проблемы.
Однако УПК РФ, закрепляя основания для отвода специалиста, все же упоминает, что специалист не может принимать участие в производстве по уголовному делу, если он является свидетелем по данному делу. Важна ли в данном случае очередность приобретения процессуального статуса? Думается нет.
Более того при допросе специалиста в качестве свидетеля делает необоснованным предъявление к специалисту требований о его профессиональной компетентности. Такая неправомерная подмена процессуальных статусов влечет изменение в совокупности процессуальных прав и обязанностей этих участников, определяющих границы возможного и необходимого их поведения в ходе уголовного судопроизводства и исключает целесообразность выделения показаний специалиста как доказательства.
В целом же допрос как следственное действие является одним из самых распространённых следственных действий и при всей своей простоте проведения все же не редко вызывает у следователя некоторые трудности, связанные с возможностью получить от допрашиваемого полные и объективные показания. Этим и объясняется большой интерес научного сообщества к рассматриваемой теме [11, 12, 13], однако это не говорит об утере актуальности рассматриваемого вопроса, а наоборот свидетельствует о наличии неразрешенных проблем.
В целях реализации задач, для которых и проводится допрос специалиста до начала следственного действия следователь должен убедится в его компетентности, что как правило представляет собой его субъективное мнение. И.П. Попова и А.Л. Иванова выделили критерии определения компетентности эксперта/специалиста, на которых должно быть основано это усмотрение. Приведем те, которые могут быть использованы для определения компетентности специалиста: опыт работы лица в конкретной области; уровень профессиональной компетенции; частота повышения квалификации; уникальность знаний, исходя из географического критерия; рекомендации граждан; наличие научно-исследовательских работ по определенным вопросам; наличие права на занятие различными видами деятельности и т. д. [14, с. 136]. Правоприменительная практика показывает, что наиболее простой вариант для следователя определения наличия специальных знаний это получение сведений об образовании и специальности, профессиональной деятельности и опыте работы в данной сфере. Более того, аналогичные требования предъявляются к подтверждению компетентности негосударственного эксперта, закреплённые в постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации «О судебной экспертизе по уголовным делам».
Сфера специальных знаний допрашиваемого специалиста достаточно разнообразна и может включать знания по компьютерной безопасности, функционированию операционных систем, сетевых технологий, связи и коммуникации, системному администрированию, разработке программного обеспечения и другие [15, с. 110]. Определение профильности приглашаемого специалиста, как правило, вызывает у следователя затруднения. В этой связи следователю перед началом допроса следует определить конкретный перечень обстоятельств, требующих своего разъяснения и уточнить сможет ли специалист их объяснить или высказать свое мнение по ним.
К обстоятельствам, определяющим необходимость допроса специалиста при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационных технологий могут быть отнесены:
– каков механизм преступления, включающий взаимосвязанные элементы: способ преступления и механизма образования цифровых следов;
– применялись ли средства анонимизации лиц, совершивших преступления, какие именно и их возможности, методы их деанонимизации;
– действия специалиста в ходе следственных действия по обнаружению, фиксации и изъятию следов преступления;
– где были обнаружены следы преступления и их характеристика;
– методы обнаружения, фиксации и изъятия цифровых следов;
– могли ли быть применены методы удаленного управления компьютерным устройством, к чему они могли привести;
– осуществлялось ли противодействие в обнаружении и изъятии цифровых следов, в чем выражалось, его последствия и какие меры по его преодолению были применены;
– его мнение об отдельных обстоятельствах использования информационных технологий в преступной деятельности, возможный механизм преступной деятельности, возможные варианты образования следов преступления;
– какие устройства были обнаружены, и были ли они снабжены средствами экстренного уничтожения информации;
– какие способы нейтрализации средств экстренного уничтожения информации были применены специалистом, и какой результат достигнут;
– были ли выявлены признаки применения «облачных» технологий хранения данных;
– какие средства шифрования, криптографии и стеганографии применялись, методы их преодоления и содержание;
– были ли обнаружены резервные хранилища, их содержание;
– осуществлялось ли изъятие устройства полностью, копировалась ли информация;
– какая угроза удаления или уничтожения информации существовала, на основании которой следователь отказал в удовлетворении поступившего ходатайства о ее копировании и другие.
С тактической точки зрения допрос специалиста в сфере функционирования информационно-телекоммуникационных систем, для следователя сложен в части понимания применяемой им терминологии, более того он может употреблять ее намеренно, желая подтвердить свой высокий уровень квалификации. В этом случае следователю очень важно пытаться максимально детализировать показания специалиста и просить разъяснять значения употребляемых им терминов. Для разъяснения вопросов, входящих в его компетенцию, рекомендуется применять тактические приемы детализации показаний, наглядности – демонстрации действий на компьютерном устройстве или схематических зарисовок. При этом следователь должен держать ход допроса под постоянным контролем и анализировать полученную информацию с целью сопоставления ее с другими доказательствами, чтобы оперативно реагировать на возникшие противоречия путем постановки уточняющих и дополняющих вопросов. Поскольку объективность и содержательность показаний специалиста, касающиеся, например, его мнения, зависят от уровня его профессионализма.
Как справедливо заметил П.П. Ищенко, «новшество» 2003 г. было направлено на приспособление уголовного судопроизводства к нарастающей технизации всех сфер жизни общества [16, с. 37]. Однако несмотря на продолжительный период существования показаний специалиста как вида доказательства, его практическая востребованность не велика. Что совершенно неоправданно, с учетом наметившейся устойчивой тенденции ежегодного увеличения количества преступлений, совершенных с использованием информационных технологий. В этой связи институт специальных знаний и все формы его реализации, как необходимый и важный инструментарий используемый в доказывании, требуют дополнительного правового регулирования. Закрепление в УПК РФ порядка получения показаний специалиста будет являться еще одним шагом в оптимизации предварительного расследования уголовного дела. Более того специальные знания специалиста, полученные в ходе его допроса бесспорно бы повысили профессиональную осведомленность следователя о преступном событии, позволили ли бы сформировать обоснованные и реальные версии о его отдельных обстоятельствах, а также качество подготовки к другим следственных действиям. В этой связи, следователь должен активно пользоваться, предусмотренными УПК РФ возможностями доказывания и показания специалиста как вид доказательства, безусловно должно «органически» вписаться в систему доказательств, в том числе при расследовании преступлений, совершенных с использованием информационных технологий.
[1] Статистика и аналитика // Министерство внутренних дел Российской Федерации : офиц. сайт. URL: https://мвд.рф/dejatelnost/statistics (дата обращения: 12.05.2023). Режим доступа: свободный.
[2] Расширенное заседание коллегии МВД России офиц. сайт. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/70744 (дата обращения: 12.05.2023). Режим доступа: свободный.
[3] Уголовный кодекс Российской Федерации: УК : текст с изменениями и дополнениями на
24 сентября 2022 года : принят Государственной Думой 24 мая 1996 года : одобрен Советом
Федерации 5 июня 1996 года // КонсультантПлюс : сайт. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/(дата обращения: 15.02.2023). Режим доступа: свободный.
[4] Данные положения утратили силу (О внесении изменений в статьи 76.1 и 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон № 533-ФЗ : принят Гос. Думой от 18 декабря 2018 года : одобрен Советом Федерации 21 декабря 2018 года. // Гарант : сайт. URL: https:// https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/72039588/ (дата обращения: 11.03.2023). Режим доступа: свободный.
[5] Заключение и показания специалиста как вид доказательства введен в 2003 г.: О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон № 92-ФЗ : принят Гос. Думой от 21 июня 2003 года : одобрен Советом Федерации 26 июня 2003 года // КонсультантПлюс : сайт. URL: https://mvd.consultant.ru/documents/50376?items=10 (дата обращения: 11.02.2023). Режим доступа: свободный.
[6] О судебной экспертизе по уголовным делам : Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 № 28 (ред. от 29.06.2021) // КонсультантПлюс : сайт. URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_108437/(дата обращения: 11.03.2023). Режим доступа: свободный.
1. Толстухина, Т. В. К вопросу о субъектах применения специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Вестник экономической безопасности : науч. журн. Москва : Московский университет МВД РФ им. В.Я. Кикотя. 2022. № 5. С. 207-213.
2. Горбачева, А. В. Использование специальных экономических знаний при раскрытии и расследовании преступлений экономической направленности : монография. Москва : Общество с ограниченной ответственностью "Проспект", 2020. 248 с.
3. Грибунов, О. П., Усачев, С. И. Использование специальных знаний при расследовании мошенничества в сфере автострахования : монография. Москва : Издательство "Юрлитинформ", 2023. 152 с.
4. Гришина, Е. П. Концептуальные и правовые проблемы использования специальных познаний в уголовном судопроизводстве России : монография. Москва : Издательство "Юрлитинформ", 2018. 320 с.
5. Толстухина, Т. В., Устинова, И. В. Проблемы использования специальных знаний специалиста в стадии возбуждения уголовного дела // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки : науч. журн. Тула : Тульский государственный университет. 2016. № 1-2. С. 79-86.
6. Унжакова, С. В. Использование специальных знаний при расследовании незаконной рубки лесных насаждений : учебное пособие. Иркутск : Восточно-Сибирский институт Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2016. - 116 с.
7. Чиненов, Е. В., Щукин, В. И. Использование специальных знаний при раскрытии и расследовании экономических преступлений, совершаемых на объектах железнодорожного транспорта // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России : науч.-практич. журн. Иркутск : Восточно-Сибирский институт МВД России. 2018. № 2(85). С. 144-151.
8. Гришина, Е.П. Сведущие лица в российском уголовном судопроизводстве: теоретические проблемы доказывания и правоприменительная практика : монография. М., 2012. 280 с.
9. Шапиро, Л.Г. К вопросу о получении показаний специалиста при расследовании преступлений // Вестник Саратовской государственной академии : науч. журн. Саратов : Саратовская государственная юридическая академия. 2017. № 5 (118). С. 217-221.
10. Терехин, В. В., Яргутова, В. Ю. О некоторых аспектах допустимости заключений, показаний специалиста и эксперта в досудебном производстве по уголовным делам // Юристъ-Правоведъ : науч.-теоретич. и информац.-методич. журн. Ростов-на-Дону : Ростовский юридический институт МВД России . 2020. № 4(95). С. 85-90.
11. Шишмарева, Е. В., Таюрская, Е. А., Третьякова, Е. И. Тактические особенности допроса подозреваемых, обвиняемых женщин в условиях конфликтной ситуации // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра : сб. науч. тр. Иркутск : Восточно-Сибирский институт МВД России. 2022. № 4(24). С. 227-238.
12. Хайруллова, Э. Т. Применение психологических приемов в тактике допроса подозреваемых и обвиняемых // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра : сб. науч. тр. Иркутск : Восточно-Сибирский институт МВД России. 2021. № 4(20). С. 138-144.
13. Грибунов, О. П., Малыхина, Е. А. Отдельные вопросы тактики допроса при расследовании взяточничества // Научный дайджест Восточно-Сибирского института МВД России : электрон. журн. Иркутск. 2020. № 4(7). С. 28-32. URL: https://elibrary.ru/download/elibrary_44071263_77023141.pdf (дата обращения: 03.02.2023). Режим доступа: для зарегистрир. пользователей.
14. Попова, И. П., Иванова, А. Л. Специальные знания как оценочная категория в уголовном процессе // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра : сб. науч. тр. Иркутск : Восточно-Сибирский институт МВД России. 2023. Т. 26. № 2. С. 132-140.
15. Колычева, А. Н. Фиксация доказательственной информации, хранящейся на ресурсах сети Интернет : дис. … канд. юрид. наук. Москва, 2018. 199 с.
16. Ищенко, П. П. Следственные действия в условиях цифровизации уголовного судопроизводства // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения : науч. журн. Иркутск : Байкальский государственный университет. 2022. № 1(35). С. 30-42.
